на армейский конкурс аэропланов, где можно было заработать не только тридцать тысяч рублей призовых, но и добыть своему работодателю столь нужные казенные заказы. Что же для этого требовалось? Сущая мелочь! Всего-то избавиться от основных конкурентов!
Первой жертвой уроженца Львова стал летчик Янковский, представлявший здесь завод "Мотор". Помимо работы над будущим штурмовиком, Сикорский изъявил желание усовершенствовать У-1, против чего Калеп не возражал от слова "совсем". Он как раз закончил колдовать над семицилиндровым двигателем типа Анзани, доведя его до мощности в 95 лошадиных сил, и был не против проверить свое творение в деле. Тем более что на кону стояли весьма солидные деньги. Сохранив фюзеляж У-1, они убрали крыло-парасоль, создав расчалочный моноплан, лучшие скоростные характеристики которого уже были известны. С новым двигателем, лишь немногим уступавшим по мощности первым З-5, и лучшими аэродинамическими формами, нежели у У-1С, их аэроплан имел весьма высокие шансы на победу, если бы в полете не отказал мотор. Летчику удалось спасти машину, посадив ее на ближайшее поле, и даже не сильно повредив при этом, но с состязаний она сошла. Та же беда постигла двухместный моноплан Гаккель-IX, и моноплан собственной конструкции одесского авиатора Василия Хиони. Оба побили свои машины во время вынужденных посадок, так что отремонтировать их в ближайшее время не представлялось возможным. А вот основные претенденты на чек в десять тысяч фунтов стерлингов сумели пройти всю дистанцию без проблем, не в последнюю очередь из-за своей паранойи. Так, памятуя о прошлогодней попытке диверсии, Егор прихватил с собой в Гатчину с полдюжины человек из числа сотрудников завода, так что каждую секунду за его аэропланом следило не менее двух пар глаз. Француз же Жюль Ведрин, начинавший как наладчик моторов и токарь-механик, попросту обнаружил неладное еще при подготовке своего Депердюссена Монокока к вылету и успел заменить поврежденный клапан. Выступающий на таком же аэроплане Морис Прево, заметив мельтешение своего земляка, тоже предпочел проверить готовность монструозного двухрядного ротативного 14-цилиндрового двигателя, но ничего подозрительного не нашел - по всей видимости до него попросту не успели добраться шаловливые ручки конкурентов. В конечном итоге именно эта троица, определенная в одну группу, и разыграла меж собой основной приз. Причем на сей раз никакого явного преимущества у русского самолета не имелось, ведь французские машины обладали не только зализанными формами фюзеляжа, но и более мощными двигателями, выдававшими аж 160 лошадиных сил. Так, развернувшаяся уже сразу после взлета нешуточная борьба продолжалась на протяжении всего времени полета, большая часть которого прошла на скоростях свыше 200 километров в час. Лишь немногим меньшая масса У-1С и большее лобовое сопротивление Депердюссенов из-за монструозных двигателей позволили русскому летчику вырвать очередную победу. Но, с такими конкурентами, уже к следующему году нижегородским авиаторам следовало готовить совершенно новую машину, если у них имелось желание взять последний кубок Гордона Беннетта до начала войны.
Беда же пришла во время простого демонстрационного полета. По всей видимости, работа в течение целого часа на пределе возможного способствовала проявлению скрытого дефекта головки одного из поршней и в один не самый прекрасный момент тот разрушило, что сразу привело к потере мощности. Если бы в этот самый момент Егор не заходил на посадку, все оказалось бы не столь печально - спланировал бы с выключенным двигателем, как многие до него, и всего делов. Но он уже успел сбросить скорость и потому не смог дотянуть до летного поля, весьма неудачно скатившись в оказавшийся на пути овраг. Как результат - разбитый самолет и сломанная нога. Потому в дальнейшем отдуваться за товарища пришлось примчавшемуся после получения телеграммы Михаилу, оставившему болгарских учеников на одного Алексея. Хотя и в этом нашлась положительная сторона. Во-первых, прибыл он не на чем-либо, а на "Белом Лебеде", заставив всех собравшихся авиаторов банально отвесить челюсти при виде столь грандиозной машины, во-вторых, он смог выполнить и даже перевыполнить данное когда-то Элен обещание - прокатить ее на аэроплане в качестве пассажира. Пусть уже и успел исполнить его ранее, не единожды подняв в воздух на учебной спарке приглашенную в гости девушку, беспосадочный перелет из Нижнего Новгорода в Гатчину поразил ее до глубины души.
Впрочем, высокая аварийность до сих пор являлась неотложным атрибутом состязаний аэропланов, где бы те ни проходили. И если бы не пойманный буквально за руку механик, что обслуживал аэропланы Гаккеля, неудачи, как минимум этого талантливого инженера, можно было списать на злой рок. Но еще более усиленная охрана аэропланов, к которой по просьбе Егора с Михаилом присоединились все нижние чины и ряд офицеров Воздухоплавательной школы, в конечном итоге позволила вскрыть диверсанта. Как весьма скоро выяснилось, будучи подкупленным Габер-Влынским, механик по возможности портил двигатели, либо топливо, всех российских участников, дабы максимально возможно сократить их количество к началу армейский состязаний. При этом, естественно, уделяя повышенное внимание основным фаворитам. Именно его стараниями оказались повреждены У-1С, Гаккель-IX и С-6, каковое наименование получил моноплан завода "Мотор". А вот с машиной Ведрина поработал кто-то другой. Но данный факт уже не мог спасти главного пилота завода "Дукс". Тот оказался задержан полицией на следующий день, но в попытке выгородить себя, не придумал ничего лучшего, как свалить все на своего работодателя. Помимо того, что ему крайне не хотелось идти под суд, Адама нельзя было назвать состоятельным человеком. Подобно многим летчикам по всему миру, он жил от зарплаты до зарплаты и покрыть нанесенный преступными действиями ущерб, оцениваемый пострадавшими в тридцать семь тысяч рублей, не смог бы до конца своей жизни. К сожалению, обладание навыками выдающегося пилота, вовсе не означало порядочности человека. В конечном итоге следствие не нашло следов причастности к совершенному преступлению Юлия Александровича Меллера, но нокаутирующий удар, нанесенный репутации, как его самого, так и завода "Дукс", едва не привел промышленника к банкротству. И как бы странно это ни звучало, спасли Меллера пострадавшие стороны. Так в лице Якова Модестовича "Дукс" обрел человека, которого им прежде столь не хватало. Солидно уступая У-2, чьи продемонстрированные возможности откровенно поразили военную комиссию, Гаккель-VIII смог занять второе место с большим отрывом от всех прочих конкурентов и тем самым сохранить талантливейшего инженера Гаккеля для российской авиации, тогда как в иной истории, с потерей своих аэропланов, он лишился практически всех средств и более не возвращался к проектированию крылатых машин. Теперь же именно ему Меллер давал на откуп все авиационное направление своего завода, где прежде лишь повторяли машины европейских производителей, но ни разу
